01.10.2003
Выставки

Скелет в шкафу художника
[Елена Невердовская]

Из фламандских художников мы с уверенностью назовем только витального Рубенса. Следом вспомним, что парадоксальный Магритт тоже был бельгийцем. Более поздний, как это принято говорить, "современный" художник Поль Дельво известен только специалистам, так же, как и его предшественник - загадочный Джеймс Энсор. Антверпен решил исправить это положение, подарив Петербургу в юбилейный год возможность познакомиться с бельгийским живописцем. В Мраморном зале Российского Этнографического музея представлены девятнадцать работ Джеймса Энсора из собрания Антверпенского Королевского музея изобразительных искусств.
Он жил в небольшом курортном Остенде, писал в мастерской на чердаке родительского дома рыбаков и торговок, на побережье шлюпки и шхуны, в кафе - жеманных красавиц, любительниц устриц. Свои пейзажи часто называл "impression", но импрессионистом не был. Современные ему критики называли художника "пленэристом", восхищались иллюминационным эффектом свечения, тонкой чувственной живописью, ругали за сухость и отсутствие сентиментальности. И как-то не обращали внимания на некоторую странность сюжета. Автопортрет в дамской шляпке с цветами, натюрморт с шиповатым скатом, вывалившимся из корзины, обилие экзотических безделушек. Не обращали ровным счетом до того момента, когда Энсор перестал притворяться реалистом, бросил противопоставлять себя французским фокусникам света, и занялся "живописью масок". Тогда все критики в один голос провозгласили его символистом, заговорили о большом вкладе в историю европейского модернизма. Повод у них был: скелеты, смерть, театр масок, Иисус Христос, входящий в Брюссель.
Художник опять скрылся - как на старом чердаке, за сувенирные маски, которыми торговали в родительской лавке. "Я с радостью спрятался в одиночестве, где миром правит могущественная и сверкающая маска. Маска кричит мне: Свежесть тона, яркая мимика, пышный декор, неуправляемые движения, восхитительная вибрация!" Его картины - как театральный занавес, скрывающий темноту пустой сцены. Художник - скелет в рабочем пиджачке - тщится зарисовать открывшуюся ему бездну, как будто заранее зная о событиях следующего века. Вот он - в центре масочного карнавала, на другой картине - подглядывает за сражающимися скелетами, делящими один труп.
Снова "macabre", можно было бы сказать - только если бы не были эти все образы цитатами из Босха, Гойи, Рембрандта. Энсор бесповоротно скрылся за "восхитительными вибрациями", за масками и чужими высказываниями, он оставил зрителя стоять в недоумении перед чувственной живописью, мало что говорящей рассудку.
Так до конца и не понять: девятнадцать картин художника, выставленных в черном специально выстроенном посреди Мраморного зала лабиринте, проливают свет скорее на природу побережья и окружение Энсора, нежели на его мотивы и поставленные им вопросы. Критики уверяют, что художник разбирался со светом - но с каким?
Выставка продлится до 23 октября.