17.06.2004
Выставки

Кто поймал перо с той шляпы?
[Ольга Туманова]

В Русский музей привезли выставку Хуана Миро. Для скольких российских знатоков это имя прозвучит как ласкающее слух "Тимоти Беренс Ли" - для компьютерщиков? Сосчитать – пальцев, конечно, на руках не хватит, но и со звездами в небе сравнить не удастся. Не то количество нулей. Одним словом, непрофессиональному большинству Хуан Миро известен слабо, и для многих выставка станет настоящим открытием. Русский музей, возложив на себя одновременно ликбезовские и просветительские функции, впервые в России демонстрирует произведения великого испанца в таком объеме.
Миро родился в конце XIX века в Каталонии, особой области Испании, славящейся свободомыслием, свободолюбием и крайним нежеланием подчиниться всеиспанской идее. Гордые каталонцы, мнящие себя отдельной нацией, воспитали в своей среде будущего великого художника. А ведь все могло сложиться иначе, и вместо гениального творца мир запросто мог бы получить посредственного аптечного бухгалтера. Счастливо (хотя и не совсем легко) избегнув подобной участи, Миро вовремя перебрался во Францию и прибился к парижской богеме. Миро нашел себя в сюрреализме, став, по выражению Андре Бретона «самым красивым пером на шляпе сюрреализма». Оторвавшись впоследствии от этой пресловутой шляпы, Миро изобрел собственный язык, густо замешенный на абстракции, экспрессионизме, щедро приправленный таинственными символами и образами народного искусства и примитива. Не стремясь соответствовать, будучи внутренне и творчески свободным, он сам стал законодателем и образцом для авангардистов-последователей.
Открывшаяся выставка – совместный проект Русского музея и французского фонда Маэт (St.- Paul de Vence). Дирекция Русского музея, уставшая отвечать на вопросы типа «почему вдруг именно Русский музей экспонирует Х. Миро, не имеющего к России ровно никакого отношения» и «как вам удалось обскакать Эрмитаж», заявляет прямо. После длительной изоляции советского-российского искусства от мирового художественного контекста первоочередной задачей является как можно быстрее и эффективнее насытить визуальный багаж отечественного зрителя. И, как говорится, без разборок, кому именно это делать. К тому же, на данном этапе первичного накопления визуального «капитала» работает принцип – «кто первый добежал, того и тапки».
Надо сказать, что игра свечей стоила. То, что привезли из французского фонда Маэт в Петербург, составляет значительную часть богатейшей коллекции произведений художника в фонде. На выставке в корпусе Бенуа можно увидеть работы последнего периода – 1960-х – начала 1980-х годов.
Эта выставка – яркий концентрат творчества художника. Большую часть составляет бронзовая скульптура, создание которой целиком захватило Миро уже в зрелом возрасте. Он создавал свои пластические работы, экспериментируя, задолго до других соединяя воедино различные материалы и формы, отливая затем создавшиеся композиции в бронзе. В скульптуре, как и в представленных на выставке живописных и графических работах художник одновременно ироничен и по-детски непосредственен. Кроме того, он не отказывает себе в удовольствии воспользоваться методами однажды полюбившегося сюрреализма, извлекая на поверхность из собственного сознательного и подсознательного удивительные образы-символы.
Миро много экспериментировал с различными техниками и материалами. Один из блестящих результатов – огромных размеров гобелен-ковер – можно увидеть на экспозиции. Ее, к слову сказать, в Русском музее «лепил» специально выписанный из Франции директор Фонда Маэт Жан-Луи Прат. В результате чего зрителям предоставляется возможность ознакомиться не только с самими художественными объектами, но также и с западной концепцией построения экспозиции.